Версия 21:06, 24 ноября 2010

Гипермаркет знаний>>Литература>>Литература 11 класс>>Литература: А. Л. Блок. «Двенадцать»

А. Л. БЛОК. «ДВЕНАДЦАТЬ»

«Двенадцать»

Отношение Блока к революции — сложный комплекс мыслей и чувств, надежд и тревог. Когда после появления статьи «Интеллигенция и Революция» (1918) поэта иронически именовали «кающимся барином», это в сущности указывало на высокую традицию, которой он следовал: ведь точно так же называли Льва Толстого после его духовного кризиса. И многие мучившие Толстого мысли о беспечальной барской жизни в Ясной Поляне очень близки блоковским воспоминаниям о юности: «...Я любил прогарцевать по убогой деревне на красивой лошади; я любил спросить дорогу, которую знал и без того, у бедного мужика, чтобы «пофорсить»... Все это знала беднота... Знала, что барин — молодой, конь статный, улыбка приятная, что у него невеста хороша и что оба — господа. А господам — приятные они или нет, — постой, погоди, ужотка покажем».

Размышления же в блоковской статье о том, что «мы — звенья единой цепи. И на нас не лежат грехи отцов?» («Интеллигенция и Революция»), созвучны монологу Пети Трофимова в чеховском «Вишневом саде»: «Подумайте, Аня: ваш дед, прадед и все ваши предки были крепостники, владевшие живыми душами, и неужели с каждой вишни в саду, с каждого листка, с каждого ствола не глядят на вас человеческие существа, неужели вы не слышите голосов...»

Пользуясь давними словами самого Блока из его послания «Вячеславу Иванову» (1912), можно сказать, что поэму «Двенадцать» (1918) ему «диктовала восстанья страшная душа» — стихия, которой он, но собственному признанию, отдался («Записка о «Двенадцати»). С бесстрашной искренностью выразилось его умонастроение этой поры в стихотворном послании «3. Гиппиус» (1918):

Страшно, сладко, неизбежно, надо
Мне — бросаться в многоненный вал...

Ставшие будничными для тогдашнего Петрограда события и обстановка: вьюжный ветер, опасливые редкие прохожие, красно-гвардейский патруль — у Блока в «Двенадцати» все явственнее приобретают символический смысл этого «многоценного вала», стихии, разгулявшейся «на всем божьем свете». Несколько лет спустя поэт сравнил происшедшее в России с началом новой эры, когда тоже, по его словам, «мир, как и у нас в Европе, был расколот прежде всего пополам: старая половина таяла, умирала и погружалась в тень, новая вступала в историю с варварской дикостью, с гениальной яростью». Подобный раскол живо ощутим и в поэме.

К «старой половине», изображенной в первой главе, а затем почти целиком «истаявшей» или сметенной «ветром» — историей, Блок относится с такой же недоброй насмешкой, как и красногвардейцы («Что нынче невеселый, товарищ поп?» и т. п.). Однако и «новую» поэт не идеализирует. Двенадцать красногвардейцев сродни тем, кто, как было сказано еще в блоковских стихах накануне революции 1905 года, «поднимались из тьмы погребов», неся с собою «словеса незнакомых наречий». Их облик и повадки непривычны и даже отпугивают («На спину б надо бубновый туз!» — знак отверженности). «Словеса» изобилуют грубым просторечием и руганью, мысли и побуждения нередко низменны: не без зависти говорят двенадцать о своем былом товарище, удачливом в житейских и любовных делах Ваньке, да и сами непрочь «позабавиться»: «Отпирайте етажи, / Нынче будут грабежи! / Отмыкайте погреба...»

Сама гибель Ванькиной возлюбленной Катьки от их пули выглядит случайной лишь внешне: как было предсказано в «Возмездии», разбушевавшаяся река (символ русской жизни, истории) не щадила даже невиновных (в это же время было разграблено и сожжено блоковское Шахматово).

И хотя тогда поэт укорял тех, которые, по его выражению, «не увидели октябрьского величия за октябрьскими гримасами», сам он как раз одну из таких гримас сделал фабульным центром своей поэмы. И в этом был глубокий смысл.

Несколькими голами ранее Блок писал об одном предполагавшемся издании: «...Нечего совать детям непременно все русские сказки; если не умеете объяснить в них совсем ничего, не давайте злобных и жестоких; но если умеете хоть немного, откройте в этой жестокости хоть ее несчастную униженную сторону...» Вот она-то и раскрыта в образе Петрухи с его обманутой любовью и ревностью («Помнишь, Катя, офицера» — возможно, что и здесь, как в стихотворении «На железной дороге», слышится мотив толстовского романа: роль Нехлюдова в «падении» Катюши Масловой).

Петруха не только обрисован подробнее всех остальных героев, но в его страдальческих признаниях, в оплакивании Катьки есть нечто родственное интимной лирике самого поэта: «Страстная, безбожная, пустая, / Незабвенная, прости меня!» («Перед судом»). За кровавой «гримасой» обнаруживается страдающее человеческое лицо «бедного убийцы», что побудило поэта М. А. Волошина назвать блоковскую поэму «милосердной предстательницей за темную и заблудшую душу русской разиновщины».

Однако замысел Блока был еще более смелым, можно сказать, отчаянно-дерзким. В той же, еще дореволюционной записи о жестокости русских сказок, говорилось: «...если же умеете больше, покажите в ней творческое, откройте сторону могучей силы и воли, которая только не знает способа применить себя и «переливается по жилочкам». Вот задача, на которую стоит потратить силы...»

Подобный замысел привлек его и в послеоктябрьские дни. Их «гримасы» казались ему все же второстепенными по сравнению с «октябрьским величием» — открытием «русла» для прозябавшей доныне могучей силы и воли. Обыденный проход красногвардейцев по Петрограду приобретает черты величавости. Резко меняется лексическая окраска повествования: «В очи бьется / Красный флаг. / Раздается / Мерный шаг, / ...Вдаль идут державным шагом... / ...Так идут державным шагом».

Однако было бы упрощением увидеть в финале некий апофеоз революции. Уже одно, что от героев «не отстает» пес, ранее казавшийся безраздельно принадлежащим «старой половине», «старому миру», заставляет подозревать, что теперь он символизирует и то темное, что поныне отягощает души и совесть. «Человек с пробудившимся социальным инстинктом, — писал Блок позже,— еще не целый человек... ибо в составе его души есть еще сонные, неразбуженные или омертвелые, а потому — легко уязвимые части».

«Неразбуженность» и «уязвимость» героев поэмы сказываются и в совершенном ими убийстве, и в постоянном нарочитом богохульстве («Свобода, свобода. / Эх, эх, без креста! Тра-та-та!», где последнее выражение — явный эвфемизм, заменяющий грязное ругательство), и, наконец, в непонимании истинного смысла происходящего, совершаемого ими самими. Это символически выражено в том, что им остается невидим возникший за бушующей вьюгой Христос — будущее, противостоящее «старому миру» (и даже сама рифмовка резко сталкивает «полярные» друг другу начала: пес — Христос).

Образ Христа и раньше возникал в поэзии Блока, например в стихотворениях «Сон» (1910), пророчащем скорый Страшный Суд («И Он идет из дымной дали; и ангелы с мечами — с Ним...»), и «Когда в листве сырой и ржавой...» (1907), где поэт, как бы сораспинаясь вместе со страдающей родиной, молит:

Христос! Родной простор печален!
Изнемогаю на кресте!
И челн твой — будет ли причален
К моей распятой высоте?

И поэма Блока вдохновлена страстной надеждой, что спасительный «челн» все же причалит к «распятой» стране,— иными словами, что справедливость и правда восторжествуют, пройдя через самые страшные испытания.

В предыдущих главах поэмы как олицетворение разбушевавшейся стихии сменяют друг друга суматошливый уличный гомон, грубоватый просторечный говор, митинговые выкрики и лозунги, разбитные частушки, надрывная, покаянная исповедь Петрухи. Последняя же строфа, повествующая о явлении Христа, замыкает всю эту пестроту высоким лирическим строем.

К поэме «Двенадцать» тесно примыкает стихотворение «Скифы» (1918), где рисуется фантастическая картина того возмездия, которое может постигнуть, по мысли автора. Западную Европу, если она алчно посягнет на «обливающуюся черной кровью» Россию.

О том, насколько полно и верно отразилась в последних произведениях Блока Октябрьская революция, много спорили и, наверное, еще долго будут спорить. Сам же поэт выразился в поэме «Двенадцать» во всей своей «Шиллеровской человечности», во всем благородстве и — вместе с тем — наивности. Надежды, возлагавшиеся им на революцию, оказались явно максималистскими и несбыточными. «Что же задумано? — говорится в «Интеллигенции и Революции».— Переделать все. Устроить так, чтобы все стало новым; чтобы лживая, грязная, скучная, безобразная наща жизнь стала справедливой, чистой, веселой и прекрасной жизнью... Жить стоит только так, чтобы предъявлять безмерные требования к жизни: все или ничего...»

И в той же статье есть слова, которые оказались пророческими по отношению к судьбе самого их автора: «Горе тем, кто думает найти в революции исполнение только своих мечтаний, как бы высоки и благородны они ни были».

Последние годы. «Но не эти дни мы звали...»

Блок мог еще какое-то время мириться со стихийными эксцессами, однако превращение насилия в узаконенный обиход и быстрое освоение большевистским государством прежнего бюрократического наследства отталкивали его. «...Они стали другими, — говорил он о большевиках уже в середине 1918 г., по воспоминаниям поэта В. Зоргенфрея, — пережив победу, они не те, что были раньше».

С энтузиазмом приняв после Октября участие в разнообразных культурных начинаниях. Блок затем стал все больше тяготиться и бесконечными заседаниями, и канцелярской волокитой, и бесцеремонным вмешательством «вышестоящих» лиц. Его возраставшие опасения за положение искусства, которому, по его язвительному выражению, хотят позволить существовать «только в попонке и на ленточке», были открыто высказаны в речи о Пушкине «О назначении поэта» (1921): «Любезные чиновники, которые мешали поэту испытывать гармонией сердца, навсегда сохранили за собой кличку черни... Пускай же остерегутся от худшей клички те чиновники, которые собираются направлять поэзию по каким-то собственным руслам, посягая на ее тайную свободу и препятствуя ей выполнять ее таинственное назначение».

В последнем стихотворении Блока «Пушкинскому дому» (1921) с полной определенностью проявилось его разочарование в происходящем:

Что за пламенные дали
Открывала нам река!
Но не эти дни мы звали,
А грядущие века.

Сказанное в блоковской речи: «...Пушкина ...убила вовсе не пуля Дантеса. Его убило отсутствие воздуха» — горестно перекликается со словами одного из предсмертных писем поэта Б. А. Садовскому (9 апреля 1921 г.): «...просто задыхаюсь иногда». Он еще в феврале 1919 г. писал Н. А. Нолле-Коган, что живет, «чувствуя все время (каждый день) мундштук во рту (воинская повинность, обыск, Гороховая, регистрации, категории, удостоверения, дрова, папиросы, «культурно-просветительная» деятельность)».

Весьма красноречиво, что как постылые «удила» им ощущались уже не только всевозможные бытовые трудности, не только арест и пребывание, хотя и недолгое, в камере на Гороховой улице, но и «культурно-просветительная» (очень выразительные кавычки!) деятельность.

Весной 1921 г. Блок смертельно заболел. Все попытки добиться разрешения на его выезд для лечения за границу остались безрезультатными. 7 августа он умер и был похоронен при большом стечении народа. Смерть Блока была воспринята многими современниками как конец целой поэтической эпохи.

КРУГ ПОНЯТИЙ И ПРОБЛЕМ

Истоки символизма в творчестве
Урбанизм поэзии
Сквозной образ «страшного мира» и «возмездия»
Образ Вечной Женственности
Поэт и время: поэтическое новаторство в поэме
«Двенадцать»
?
1. В чем проявляется в «Стихах о Прекрасной Даме» отражение реальной жизни, родной природы, отголосков мировых событий?
2. Какие контрастирующие друг с другом проявления жизненной стихии запечатлелись в стихах Блока периода «Нечаянной Радости», «Снежной Маски» и «Земли в снегу»? Почему сам автор впоследствии сравнивал эту пору своей жизни и творчества с «болотистым лесом», который ему надо было миновать?
3. Проследите изменение и обогащение образа России в творчестве Блока — от стихов «Осенняя воля» и «Русь» до цикла «Родина», вошедшего в третий том собрания сочинений.
4. Что такое «соловьиный сад» в одноименной поэме Блока — простой «соблазн» или образ счастья, которое представляется автору морально невозможным в окружающем его «страшном мире»?
5. Верно ли понимали творчество Блока некоторые современники, резко противопоставлявшие поэму «Двенадцать» всему его творчеству как «измену» прежним идеалам? «Как бесконечно жаль, что Вы не остались за оградой «высокой и длинной», — писали ему, например, две девушки, «влюбленные», по их уверениям, в его прежние стихи, цитируя строку из «Соловьиного сада». Объясните, чем вызваны эти суждения читательниц Блока.
6. Проследите сквозные образы-символы в стихах Блока (море, ветер, метель).
7. Как можно объяснить слова А. Ахматовой: «...Блок, трагический тенор эпохи»?

Темы сочинений

1. Лирика любви в ранних произведениях Блока («Стихи о Прекрасной Даме»).
2. Образ Родины в произведениях Александра Блока («Осенняя воля», «Русь», «Россия»).
3. Стихотворения А. Блока как отражение его души.
4. Борьба двух «миров» в поэме А. Блока «Двенадцать».
5. Блок — наследник гуманистической традиции русской поэзии.

Тема реферата

Блок и символизм.

Советуем прочитать

Горелов Анат. Гроза нал соловьиным садом: Александр Блок.— 2-е изд., доп.— М., 1973.
В книге подробно прослеживается сложнейший, драматический творческий путь поэта в его связях с современностью, с русской классической литературой прошлого, чьим законным наследником он, по мнению автора, является.

Долгополов Л. К. Александр Блок: Личность и творчество,— 2-е изд., испр. и доп.— Л., 1980.
На обложке книги — силуэт ее героя. Это вроде бы намек на то, что сравнительно небольшие размеры работы не позволяют нарисовать подробный портрет Блока. Однако, отказываясь от частностей, автор скупыми. но точными штрихами очерчивает личность поэта и оригинально трактует его произведения, сопоставляя их со всей напряженной духовной жизнью нашего века.

Лесневский С. «Путь, открытый взором». Московская земля в жизни Александра Блока.— М., 1980.
Книга посвящена раннему периоду жизни и творчества поэта — 1880—1905 годам и преимущественно сосредоточивает внимание читатели на том воздействии, которое оказали на Блока русская природа, русская деревня и богатая культурная жизнь Москвы рубежа XIX — XX веков.

Турков А. Александр Блок.— 2-е изд., испр. и доп.— М., 1981.— (Серия «Жизнь замечательных людей»).
Образ поэта, его жизнь и творчество предстают в этой книге на пестром и драматическом фоне тогдашней современности, среди друзей и противников.

Александр Блок: Новые материалы и исследования: В 5 т.— М., 1980-1993.
Книга интересна новым взглядом на творчество Блока, подробным анализом его поэтики.

Русская литература XX века. 11 кл. Учеб. для общеобразоват. учреждений. Л.А. Смирнова, О.Н. Михайлов, А.М. Турков и др.; Сост. Е.П. Пронина; Под ред. В.П. Журавлева - 8-е изд. - М.: Просвещение - АО «Московские учебники», 2003.
Отослано читателями из интернет-сайтов

_{Календарно-тематическое планирование по литературе, задачи и ответы школьнику онлайн, скачать курсы учителю по литературе 11 класс}

Содержание урока
 конспект урока                       
 опорный каркас  
 презентация урока
 акселеративные методы 
 интерактивные технологии 

Практика
 задачи и упражнения 
 самопроверка
 практикумы, тренинги, кейсы, квесты
 домашние задания
 дискуссионные вопросы
 риторические вопросы от учеников
 
Иллюстрации
 аудио-, видеоклипы и мультимедиа 
 фотографии, картинки 
 графики, таблицы, схемы
 юмор, анекдоты, приколы, комиксы
 притчи, поговорки, кроссворды, цитаты

Дополнения
 рефераты
 статьи 
 фишки для любознательных 
 шпаргалки 
 учебники основные и дополнительные
 словарь терминов                          
 прочие 

Совершенствование учебников и уроков
 исправление ошибок в учебнике
 обновление фрагмента в учебнике 
 элементы новаторства на уроке 
 замена устаревших знаний новыми 
 
Только для учителей
 идеальные уроки 
 календарный план на год  
 методические рекомендации  
 программы
 обсуждения


Интегрированные уроки

Если у вас есть исправления или предложения к данному уроку, напишите нам.

Если вы хотите увидеть другие корректировки и пожелания к урокам, смотрите здесь - Образовательный форум.