Гипермаркет знаний>>Литература>>Литература 7 класс>>Анатолий Георгиевич Алексин «В тылу как в тылу» (продолжение)

2
Я знал, что хорошее начинаешь гораздо острее ценить, когда оно от тебя уходит. И что наши приобретения становятся в тысячу раз дороже, когда превращаются в наши потери или воспоминания. Эта истина казалась мне раньше лежащей на поверхности, а значит, не очень мудрой. Но, качаясь на нарах, под потолком, где было много времени для размышлений, я понял, что первым признаком мудрой мысли является её точность: всё, что недавно было обыденным и привычным, стало казаться мне нереальным, невозвратимым. А неприятности и заботы, так волновавшие меня прежде, я не разглядел бы теперь ни в один микроскоп.

Я с нежностью вспоминал о нашем учителе физкультуры, которым ничего, кроме тройки с минусом, мне никогда не ставил, и о соседях, которые говорили, что слишком громко хлопаю дверью и вообще ни с кем не считаюсь. «Ценишь, когда теряешь» — эту истину война всё упрямей, с жёсткой прямолинейностью вдалбливала мне в сердце и в голову.

Отец заранее объяснил, какие нас с мамой встретят на Урале флора и фауна: он был биологом. Но нас встречал лишь низкорослый, неестественно широкоплечий человек, казавшийся квадратом, завёрнутым в брезентовый плащ с капюшоном. Из капюшона до нас донеслось хриплое сообщение о том, что «машин сколько есть, столько
есть, а больше не будет».

Мои прежние путешествия в поездах всегда были праздником. «Гарантия возвращения — вот что было самым приятным в пути!» — понял я потом, через много лет.
—    Что с Москвой? — раздался в темноте голос Николая Евдокимовича. Мы прошлёпали по лужам ещё несколько шагов. — Неужели всё-таки...
—    Этого не будет! — Мама остановилась, словно, как прежде, резко поднялась со стула.

И-пошла дальше. Мы тоже пошли.
—    Я уверен... Я абсолютно уверен! Но мы целый день не слышали сводки Информбюро.

На каждой станции Подкидыш выпрыгивал из вагона на шпалы, на мокрую землю и бежал к газетному киоску или громкоговорителю, если киоска не было. Узнав, что «после упорных боёв наши войска оставили» какой-нибудь город, он сообщал об этом только в том случае, если его спрашивали. И то очень тихо. И поглядывал с опаской туда, где лежали на нарах мы с мамой: не хотел нас расстраивать.

Никто не объяснял заранее, долгой ли будет остановка, никто не знал, когда тупо ударятся друг о друга, заскрежещут чугунные буфера и мы тронемся дальше.
—    Останется... Где-нибудь он отстанет! — беспокоилась мама.
И я этого тоже очень боялся.

В течение двух недель, проведённых в пути, мы с мамой выходили только на перроны больших городов. Она не выпускала мою руку ни на мгновение. Мы искали бывшие вокзальные рестораны, чтобы по талончикам получить там похлёбку и кусок хлеба.

«Потерять, оставить, отстать...» — война со всех сторон окружала нас этой опасностью. Но больше всего мама страшилась расстаться со мной. Она даже объяснила, что, поскольку мне всего лишь одиннадцать лет, я вполне могу ходить вместе с ней в туалет. Я воспротивился...

И она стала отпускать меня туда на больших станциях с Николаем Евдокимовичем. Если мы с ним задерживались, она, чуть приоткрыв дверь и глядя куда-то в сторону, испуганно вопрошала:
Вы там?
Он отвечал:
Мы здесь!

Квадратный человек прохрипел из капюшона, точно из рупора:
Побыстрей шевелитесь! Машины не будут ждать.

Мама покрепче сжала мой локоть.
Девять или десять крытых машин стояли на краю площади. Они сгрудились, как стадо молчаливых животных, пришедших на водопой.

Поплотней утрамбовывайтесь, товарищи! — скомандовал капюшон.

Подкидыш протянул маме руку из глубины крытого кузова, но она вначале подсадила меня. А за нами вскарабкались и «утрамбовывались» всё новые и новые пассажиры из эшелона.

На нарах в теплушке голосов почти не было слышно. Не из-за стука колёс, а потому, что растерянность и неизвестность как бы сковывали людей.

И в грузовике было напряжённо от тишины.
—    Осторожней, здесь мальчик! — предупредила мама.
Ей не возражали. Но учесть её просьбу никто не мог. Меня сжимали и утрамбовывали «на общих правах»: мест для пассажиров с детьми в крытой машине не было. Я подумал, что нужно будет вообще забыть о своём возрасте. Взять и забыть...

3
Но мама не хотела, чтобы я забывал. В холодном бараке, который обогревался еле мерцавшими печурками, она превратила наш сундук в стол и сказала:
—    Здесь ты будешь делать уроки!

Сказала властным голосом начальника стройконторы, потому что меня нужно было встряхнуть и убедить, что всё продолжается. «Комнаты» отделялись одна от другой простынями, бывшими скатертями или портьерами, прикреплёнными к верёвкам, как выстиранное бельё.

Мама узнала, где находится школа, и повела меня туда сразу же, на рассвете следующего дня.
—    Ты и так уже отстал от класса! — с упрёком сказала она. Будто я отдыхал где-нибудь в пионерлагере или наслаждался выдуманными болезнями, как это бывало в мирное время.

Наше новое местожительство было на берегу уральской реки, названия которой я раньше не знал. Оборонительный завод напоминал человеческий организм, атакуемый перегрузками, но не ослабевший: его сердцебиение было слышно всему городу днём и ночью. Вместо кислорода он вбирал в себя электроэнергию, а выдыхал пар и дым. Ему некогда было думать о своём внешнем виде: одежда выцвела, поизносилась. Мощность этого организма строители должны были увеличить во много раз и в немыслимо короткие сроки. Завод окружали дома из некогда красного, закопчённого кирпича, вросшие в мокрую грязь одноэтажные бараки, клуб, называвшийся Домом культуры, и школа, где учились в три смены. На школе висел плакат: «В тылу как на фронте!»

—    Ты понял? — спросила мама. — Хотя вообще-то я не люблю этого лозунга: всё-таки фронт — это фронт, а тыл — это тыл.
—    Но всюду пишут... — попробовал возразить я.
—    Мы в отличие от отца, — тоном начальника стройконторы перебила мама, — прибыли в зону безопасности. Чтобы ты мог учиться. В том числе и для этого... Ты понял? Мне некогда будет напоминать.

Маме стало некогда уже с двенадцати часов дня. Её вызвали в стройуправление и назначили «инженером-руководителем по комплектации и восстановлению оборудования». Название маминой должности было таким длинным, что я испуганно спросил:
—    А что это значит?
—    Ничего особенного, — ответила мама. — Приходят эшелоны с оборудованием. Надо пристроить его в старых цехах или под навесом, пока не построим новые.
—    Каторжная работа, — раздался мужской голос из-за старого, облысевшего ковра с озером и двумя лебедями, отделявшего нас от соседей.
—    А вы были на каторге? — спросила мама.
—    Пока что не приходилось.
—    Откуда же вам известно?

Мама не любила паниковать.
—    Да уж знаю! — монотонно настаивал голос из-за озера с лебедями. — Правда, дают кое-что пожевать за вредность производства.
—    Вот видишь, — сказала мама. — Во всём есть свои светлые стороны...
—    Я буду редко бывать дома, — сказала она через несколько дней. Эшелоны приходят один за другим. Так что приглашай в гости товарищей. Или товарища... Чтоб не соскучиться.

У неё самой был один только друг. Тот, которого ей «подкинули» в строительном институте.
—    Его и здесь подбросили в мою группу, — сообщила мне мама.
—    На каторжную работу? Разве он выдержит?
—    Мы с вами — в зоне полнейшей безопасности: спим в постели, нас не бомбят. В тылу как в тылу! — ответила она.
—    Я хотел сказать... что Подкидыш очень худой.
—    А в окопах только богатыри?
Мама вынула из сумки котлеты, завёрнутые в местную многотиражку: бумагу достать было трудно.
—    Вот видишь, дополнительное питание. За вредность производства. Грех жаловаться!

Как и хотела мама, у меня появился приятель: Олег по прозвищу «Многодетный брат». У него было две младшие сестры. Последняя родилась двадцать второго июня — за год до начала войны.
—    Умудрилась! — сказал Олег. — Попробуй теперь порадуйся в день её появления на свет...
«Многодетный брат» бегал за «детским питанием», которое, как он говорил, в мирное время и взрослые не стали бы есть.
—    Но организм ко всему приспосабливается, — объяснил мне новый приятель.

Олег был старше меня на полтора года.
—    В вашем возрасте это много! — уверял Николай Евдокимович. -Вспомни Толстого! «Детство», «Отрочество», «Юность» — так он назвал свою трилогию. Речь идёт о разных эпохах человеческой жизни. Если не возражаешь...

Но никакие эпохи нас с Олегом не разделяли. Когда я сказал об этом Подкидышу, он задумался:
—    Война вообще объединила людей... хотя вроде бы их разлучила.

Олегу трудно было делать уроки дома.
—    Сёстры плачут дуэтом.
—    Как же ты спишь?
—    Организм ко всему привыкает.

Он приходил заниматься ко мне. Но прежде чем сесть за учебники, говорил:
—    Я тут немного...
И подметал нашу «комнату», укреплял на верёвках «озеро с лебедями», что-нибудь мне пришивал. Сёстры приучили его к труду. Олег выглядел не просто худым, а до крайности истощённым. Поэтому нос и глаза особенно выделялись. Узнав, что мой отец биолог, а раньше преподавал анатомию, Олег сказал:
—    Я вполне бы мог стать для него экспонатом!
Он любил подшучивать над своей худобой.

Отец его через двадцать дней после начала войны потерял левую руку и теперь работал в редакции той самой строительной многотиражки, в которую мама заворачивала котлеты. Дома у них была пишущая машинка. Это произвело на меня сильное впечатление.
—    Выдали под расписку, — сказал Олег. Сёстры под неё засыпают. Отец начнёт печатать правой рукой и они умолкают. Колыбельная песня! Иногда я помогаю отцу.
—    Ты и печатать умеешь?
—    А что ж тут такого!..

Ciмaкoвa Л. А. Література: Підручник для 7 кл. загальноосвітніх навчальних закладів з російською мовою навчання. — К.: Вежа, 2007. 288 с.: іл. — Мова російська.

Прислано читателями из интернет-сайта

Содержание урока
 конспект урока и опорный каркас
 презентация урока
 интерактивные технологии 
 акселеративные методы обучения

Практика
 тесты, тестирование онлайн
 задачи и упражнения 
 домашние задания
 практикумы и тренинги
 вопросы для дискуссий в классе

Иллюстрации
 видео- и аудиоматериалы
 фотографии, картинки 
 графики, таблицы, схемы
 комиксы, притчи, поговорки, кроссворды, анекдоты, приколы, цитаты

Дополнения
 рефераты
 шпаргалки 
 фишки для любознательных 
 статьи (МАН)
 литература основная и дополнительная
 словарь терминов

Совершенствование учебников и уроков
 исправление ошибок в учебнике
 замена устаревших знаний новыми 

Только для учителей
 календарные планы
 учебные программы
 методические рекомендации  
 обсуждения

 Идеальные уроки-кейсы

Если у вас есть исправления или предложения к данному уроку, напишите нам.

Если вы хотите увидеть другие корректировки и пожелания к урокам, смотрите здесь - Образовательный форум.